БИБЛИОТЕКА

—Библиотекой я заболел еще в Красноярске: на «Площади Мира» была шикарная библиотека с отличным пространством, и у меня сердце болело, что она практически не используется. Это хранилище книг, а не библиотека, на самом деле. Библиотека работает с аудиторией, которая приходит эти книги читать и возвращать. Мы хотели там организовать ридинг-группы, чтобы работать с фондом, с текстами, привлечь людей к текстам. В итоге мы сделали это в Новосибирске. Подали заявку в фонд Прохорова, на грант «Новая роль библиотек в образовании». Сказали: мы строим новую библиотеку в новой, реформированной институции. Часть денег уйдет на комплектование. Обратились в ГЦСИ, в «Гараж», всюду, куда могли. Собрали все, что могли собрать — не так много, на самом деле: сейчас около шестисот единиц. Стараемся учесть все, что связано с сибирской сценой, каталоги биеннале. Нам стали часть присылать книжки бесплатно, теперь у нас много дублей, мы их раздаем, например, в Томск, где появилась самоорганизованная библиотека. В ридинг-группе нас в первую очередь интересовала история про нематериальный труд и художественное производство. Но группа построена не по классическому принципу, когда есть одна книга и мы ее полностью разбираем. Это был набор статей и отдельных глав, от Вальтера Беньямина до Паскаля Гилена. У нас нет единой магистральной линии. Может, в один прекрасный день у библиотеки появится профиль. По художественной критике, истории искусств и пр.

—
Не обязательно заставлять библиотекарей идти напролом и становиться диссидентами. Но пригласить своего муниципального депутата к прямому, конкретному, жесткому разговору с населением — можно. Вот как в Томске было сделано. Это не кабинет для приема, там стены не дяденьке помогали, а людям. И происходил очень серьезный вариант диалога. И это не мешает библиотеке оставаться нейтральной площадкой вне политики. Просто есть вещи уместные, а есть неуместные. Не совпадающие с институциональной системой ценностей.

—Прекрасная библиотека — Молчановка в Иркутске, где проходят очень интересные встречи и разговоры со свободолюбивой общественностью Сибири, Бурятии и прочих соседних регионов. Для консолидации сообщества мыслящих, анализирующих критически людей очень важны независимые книжные точки.

—Библиотеку наследия мы придумывали в том числе как «третье место», как дополнительный общественный центр. Мы подразумевали, что это будет сообщество кураторов, способных ориентироваться в самых разнообразных запросах. Профессионалов в области наследия, готовых живо участвовать в развитии территории.

—Библиотека иностранной литературы оказалась одним из очень серьезных игроков, где была сжата пружина либерализма, оплотом демократии и всяческого свободомыслия (хотя теперь она эти позиции утратила). Все, что происходило в стране, отражалось на событиях в библиотеке. В том числе у нас была гражданская война, мы изгоняли коммунистов, у нас произошла декоммунизация, которой не случилось в России. Был взят курс на абсолютно открытое сотрудничество со всем миром, который по идее и до этого был, но все-таки через форточку. Спасибо Вячеславу Всеволодовичу Иванову, который был директором и обеспечил нас связями и коридорами выхода на международный уровень. Спасибо Екатерине Юрьевне Гениевой, которая это все дело продолжила.

Дальше была очень важная для нас и для меня лично история, когда библиотека пробовала стать экспериментальной площадкой. Там, где все остальные побаивались что-то делать, мы делали. И чего мы только не придумывали. Мы ликвидировали спецхран, а на его месте торжественно открыли отдел искусства и детский зал, и это было очень символично. Тогда мы заложили очень многое из того, что развивается и сейчас, что позднее подхватили все остальные.

Выставки, которые мы делали в отделе искусства, применяли кураторский подход, это были не просто витрины с обложками, но и повод для разговора, они провоцировали совершенно невероятные дискуссии. Наша библиотека всегда была мостом и им должна оставаться.

Библиотека важна как место свободы. Библиотекари любят говорить: «Ой, нет, мы аполитичны, мы просто книжки расставляем». Но ведь это очевидная вещь: в книжках приведены все мысли, которые каждый человек в своей голове абсолютно свободно принимает, не принимает, интерпретирует, они на него воздействуют. А в библиотеке все эти книги собраны и представлены, вне зависимости от того, как взаимодействуют друг с другом авторы. Это территория свободного предъявления человеческой мысли. И как только туда вторгается цензура, свобода нарушается, нарушается право на многообразие. А библиотека — место, где важность разнообразия всячески подчеркивается. Хотя свободные люди, которые там, наверное, работают, действуют не очень свободно. Менее свободно, чем музейщики.

—Российская государственная молодежная библиотека в Москве остается очень важным лидером с достаточно смелой позицией, хотя их все время бьют по рукам. Они создали атмосферу свободы восприятия, свободы отношения. Не просто творческого самовыражения, когда человек может прийти, нарисовать картину и повесить. В библиотеке проводятся дискуссии, способные сработать на развитие критического мышления. Далеко не все библиотеки этим занимаются. Внутренний мотор заставляет их двигаться, исходя из их аудитории. Молодежь несовременной не бывает, она уже стародежь тогда будет. А у обычных библиотек это опционально. Библиотека Культурного центра ЗИЛа стала колыбелью, из которой вышло много хороших людей, часть ушла в музее работать.

—Среди директоров библиотек очень много людей, которые попали туда в 1975, к примеру, году, и привыкли работать в исключительно женских коллективах. Когда туда приходят 30-летние мальчики, они не знают, как с ними обращаться. Важно уметь им всем позвонить и объяснить, насколько то или иное мероприятие очень важно для города или конкретного института.

—Лет десять назад еще можно было думать, что библиотеки — передовые в нашей стране культурные институции, в которых процессы движутся лучше, активнее, динамичнее, чем в музеях. Но музеи эту гонку выиграли.

—В библиотеках нет запроса на культурно-предпринимательские инициативы. Им и так нормально. Предпринимательская инициатива идет туда, где есть дефицит и есть рынок. В музеях и театрах — это продакшн, там есть рынок услуг, стали более длинные цепочки, куда много людей вовлечено. Библиотека — институция другого типа: она работает как хаб, предоставляет доступ, а не производит. Возможно, Некрасовка — уже институция нового типа и производит разное, но другие еще модернизировались.

—
Конечно, и среди библиотек есть какое-то количество лидеров, молодых частных инициатив, проектов, которые создаются фондами. Но период, когда у библиотек была важная гражданская позиция, сейчас как-то пошел на спад. Видимо, они не успевают за прогрессом общественной мысли.

А ведь было время, когда библиотеки служили важнейшими «третьими местами». Но дальше выяснилось, что они увлеклись всякими досуговыми функциями, а про чтение вообще забыли. Сейчас вспоминают. И про чтение, и про понимание, и про грамотность. Видимо, должен наступить какой-то новый виток.

Ведь библиотеки очень связаны и с технологическим развитием, и с мышлением напрямую. В конце концов, библиотекари всю жизнь играли с виртуальным пространством: буквы, козявки на бумажке создают виртуальный мир в голове. Виртуальное путешествие, у каждого — свое. Но почему-то библиотекари не думали в эту сторону никогда. Воспринимали свою деятельность чаще всего функционально. Они не так обостренно ощущают свою социальную позицию, как музеи. У музеев же она не только осознана, но и артикулирована во многих выставках.

Библиотеки очень робко сотрудничают с современным искусством. Готовы с радостью предоставить стены пенсионеру, который пишет пейзажи, или пенсионерке с флористическими композициями, но не используют потенциал современных художников, которые могут вести разговор о творчестве, устраивать совместное действие. Урбанистическое направление библиотеки тоже не считают своим, за редким исключением, хотя у них куча своего краеведческого материала, возможностей для творческого переосмысления исторического пространства в современном духе. Сейчас они кинулись заниматься личными историями, мода такая пошла. Что с ними дальше делать, они не очень понимают. За редким исключением — есть интересные проекты выставочные, и тут они смыкаются с музеями.

Библиотеки стали смотреть на гастрономическую индустрию. В сторону slow food, творческих гастрономических поисков, — поскольку гастрономия стала популярным направлением семейных увлечений. Это прекрасно и востребовано, но это вне поля социальных проблем.

При этом библиотеки по-прежнему осознают себя единственными поставщиками информации о том, что издается и печатается: то, что в библиотеку не берется, как бы автоматически выпадает из доступа. Но они забывают, что у людей огромное количество возможностей получать доступ к современной информации, минуя библиотеки. Как только библиотека становится дезинформатором, она теряет не только репутацию, но и людей. Библиотека — территория культуры, не пропаганды. Когда меняются носители информации, увеличивается ее объем, миссия по отбору качественного не уходит, а только усугубляется. В океане хаоса нужно уметь вычленить корректную, аккуратную, достоверную информацию. Это большое искусство. И в результате того, что библиотеки этим не сильно занимались, хоть и брались учить Интернету, у нас деградировала наука: люди пишут научные исследования на основе первых десяти ссылок из выдачи Google, не проверяя их. Ляпают страшнейшие ошибки. А следующие исследователи базируются уже на этом материале, строят домыслы. Фактические ошибки плодятся и множатся.

Впрочем, есть разница между федеральной научной библиотекой, в задачу которой входит в том числе документирование научного знания и культурной жизни как таковой, нравится она или нет, — и массовой библиотекой, которая оказывается проводником, навигатором, выдает не весь массив информации, а дайджест, дает инструментарий, подсказки. Основная масса людей ведь пользуется районными, муниципальными публичными библиотеками.

Я всегда критиковала имитационный проект, который изображает модернизацию, оставляя ее во внешнем облике библиотеки, но не модернизируя никаких внутренних процессов, подходов, концепций. А теперь думаю, ну пусть хоть пространство как-то вдохновит, спровоцирует посетителей на новые мысли.