ГОСУДАРСТВО

—У государства и «подведов» — государственных учреждений культуры — отношения как у родителей с несовершеннолетними детьми. С одной стороны, нам, как школьникам, строго диктуют, что можно, а что нельзя. Есть так называемые документы ДСП — для служебного пользования — о том, с кем сейчас дружить не следует. На каком законом основании? Да ни на каком. С другой стороны, к нам относятся как к подросткам, когда мы начинаем что-то делать сами. По всем документам деятельность учреждения определяет директор, а министерство культуры не вправе ему указывать. И если вдруг мы начинаем делать что-то, что не устраивает учредителя, в итоге мы оказываемся сами виноваты и должны сами разгребать ситуацию. Быть родителем в этой модели довольно удобно. Если хочешь что-то навязать, — используешь модель «семилетка», а если хочешь от чего-то откреститься, — модель «четырнадцатилетка». А мы на самом деле — взрослые и скорее продюсеры.

—
Я считаю, что госслужба непривлекательна для эффективных людей. Там ты пятьдесят процентов своей энергии тратишь на то, чтобы обосновывать, почему что-то надо сделать, а не просто делаешь. И по-прежнему в России ты должен доказывать, что ты не идиот. В государственную структуру надо идти, если хочешь посмотреть, как наше государство устроено. А если у тебя высокий уровень собственной пассионарности, то надо делать свой продукт сразу. Чем раньше начнешь, тем больше будет времени на опыт, ошибки, падения и успехи.

—У меня случился огромный кризис: вместо того, чтобы заниматься содержанием, я бесконечно занималась согласованием этого содержания.

—Формулируя принципы своей работы, мы смотрели на городской центр изобразительных искусств. Там у каждого отдела была полная дезинтеграция — главное, чтобы никто никому не мешал. Все что-то делали в своем углу. Точно так же Горсовет и Заксобрание работают, так и политическая власть устроена в России.

—Очень хочется отстроиться от этого «Ура!», поднятого на флаг министерством культуры: сейчас пересчитаем все частные музеи, всё зарегламентируем, всё у нас тут будет хорошо и понятно… Это самое ужасное, чего можно было только ожидать! На уровне регионов уже начинаются имитационные процессы. А мы думаем, как удержать эту тему в содержательном ключе. Но мы не можем никуда пробиться: государство в той повестке, которую мы затеваем, не заинтересовано вообще, ее не видят, обсуждать проблемы, запросы и взаимодействие частных культурных предпринимателей с государственным сектором пока не готовы.

—Во время карантина мы от государства ничего не увидели. Особенно музей: он же некоммерческая организация, АНО, а поддержка полагалась только коммерческим.

—
В пандемию художественный сектор очень пострадал, хотя многие зарегистрировались безработными, и это был выход.

—Очень слабая субъектность. Взяли доклад, авторство убрали, принесли все на блюдечке. Министерство культуры взяло на карандаш: «Сейчас всех посчитаем, всё будет хорошо!» А субъекта, который содержательно может это тащить, не прикрепили. У нас вообще нет авторов, ни в каких масштабах. Мы сейчас довольно неожиданно для себя вошли в рынок туризма. Это интересный опыт — возможность приземлить к экономике наши культурные разговоры. Все бубнят, что надо создавать контент. А менеджеры не создают контент! Это делают авторы. Надо поднять статус автора, художника, куратора.

—
Вообще я не знаю, какое у государства человеческое лицо и есть ли оно.

—
Шоры, которые существуют в Министерстве науки и высшего образования, ужасны.

—Как бороться с имитационными проектами? Можно либо играть в эту игру и честно врать, либо делать дело, которым можно отчитаться точно так же. Министры, по опыту, заинтересованы в том, чтобы делать дело, они загораются, им интересно. Так что лучше делать дело. Иначе к тебе просто перестают ходить, тебя перестают замечать. Ты можешь быть свободен и хитер. Но врать не надо и не надо дезинформировать. Свобода, на мой взгляд, очень связана с честностью. Свободный человек не может быть нечестным. А нечестный человек не может быть свободным.

—В государственной структуре у меня есть все возможности реализовываться. Там масса сложностей, страдают обычно мои коллеги, которые сталкиваются с огромным количеством бюрократии, многие уходят. Тяжелая часть истории заключается в том, что в итоге у меня нет постоянной команды. Люди больше двух-трех лет не выдерживают — уходят или уезжают вообще из страны.

Свобода моя состоит в том, что я могу использовать ресурсы госучреждения — площадь, персонал, людей на зарплате, финансирование — для реализации довольно экспериментальных историй. Вне государственных институций у меня уходит гораздо больше эмоциональных, интеллектуальных сил на то, чтобы доказать, что каждая вложенная в проект копейка окупится, в ней есть смысл. А в моей области она в общем не то чтобы окупается, мы находимся скорее в экспериментальном поле; проекты, которые я предлагаю, — спорные. Я не провожу маркетинговых исследований, сколько людей ко мне придет. Госучреждение в этом плане более вялое и инертное: если обладать запалом и пассионарностью, можно реализовать очень много разных вещей. Потому что в основном всем все равно. «Гараж» успешен, но там все равно есть хозяин, под ним — еще один хозяин, и вкусовые предпочтения этих хозяев так или иначе будут влиять на повестку. Любые соприкосновения с частными учреждениями культуры требуют что-то доказывать человеку, выделяющему деньги, и его приоритеты здесь главные. А тут — мэру все равно, делаю я какую-то выставку или не делаю. То, чем я занимаюсь, от властей бесконечно далеко, это не их личные деньги, которые они из кармана достали. Поэтому они и не хотят отчета за каждую копейку. Отчеты нужны, но не по содержанию, а по каким-то другим критериям.

Иначе должна быть какая-то очень мощная экономическая база, как у Айрата Багаутдинова, создателя проекта «Москва глазами инженера». Он придумал очень мощную экономическую модель, но у нее есть и обратная сторона: из-за необходимости постоянно быть на плаву, оплачивать сотрудников, PR, снимать офисы у него практически нет ресурсов на глубокое контентное развитие, нет возможности вкладывать время и силы в интенсивный, а не экстенсивный путь. Поэтому государственные учреждения культуры как база, наверное, лучше: есть куча вещей, которые поддерживаются и не требуют усилий, и ты хотя бы часть времени, помимо бюрократии, можешь вкладывать в развитие.